Объявление

Работа форума приостановлена, регистрация участников запрещена.
Ведутся работы над новой площадкой для общения. Форум переведён в режим архива.

#1 18.03.2012 21:43

Герберт Маридзе
Гость
Зарегистрирован: 10.02.2010
Сообщений: 18

Школьная линейка.

Школьная линейка

                                                                                           Всё остальное – темнота

I

Ну, вот и хорошо!
Как сильно ни любишь ты жену и детей, как ни стараешься всегда быть рядом, но когда они, – пусть и ненадолго, – оставляют тебя в покое, – это как маленький праздник. Можно ходить по дому в трусах. Можно пройти на кухню с улицы, не снимая ботинок. Выпить пива из стакана, а не из подаренной женой кружки – тяжёлой и неудобной. Можно на вечер качнуть порнухи из Интернета. Жена и дочка поехали на новую квартиру, а сын, если и не спит, всё равно не выдаст. Интересно, он сделал свою домашку?
– Сына! Сын! Ты уже спишь?
Ответа не было.
Жаль, конечно, что придётся теперь переезжать. Половину жизни потратил на то, чтобы заработать, украсть, выгрызть зубами на свой дом в пригороде. Вспоминать теперь больно, как выбирали место, знакомились с соседями… А теперь опять возвращаться в шумный и грязный мегаполис только потому, что полиция столько месяцев не может поймать одного единственного маньяка-убийцу, про которого блоггеры только домашнего адреса не знают.
Анонимус вздохнул, посмотрел на стакан с либенвайсом, потянулся за пультом.
– К моменту прибытия на место оперативных служб, – напряжённо читал с экрана диктор, – багажник машины был открыт, в нем находилась исламская литература. Территория возле подозрительного авто была оцеплена, жителей близлежащих домов оперативно эвакуировали.
Анонимус вздрогнул.
– Ёбаные исламисты, – прошептал он, – проклятые фанатики.
Он снова вздрогнул. В животе длинно и пронзительно заурчало, как будто открывалась тяжёлая ржавая дверь. Зубы непроизвольно клацнули. Волосы шевельнулись на голове. Ноздри вздулись, словно ловя запах опасности. Зябкой рукой он провёл по плечу, прогоняя с тела мурашки. Потом потянулся и взял из стоявшего на столе канцелярского стаканчика обычную прозрачную школьную линейку и чёрный маркер.
ТЕБЯ ДАВНО ПОРА БЫЛО УБИТЬ, УБЛЮДОК ХУЕВ, – крупно написал на линейке Анонимус, соблюдая знаки препинания.
– Вот и хорошо, – шептал он, роясь в ножах на кухне, пока взгляд его не упал на железный молоток для отбивания мяса.
– Вот и хорошо, – бормотал он, открывая дверь в спальню сына, – вот и хорошо!
Оставленный без присмотра телевизор продолжал выдавать новости:
– Настоящая семейная драма разыгралась в Челябинской области, – взволнованно блестел глазам диктор. – Две семьи обнаружили, что из-за трагической ошибки в роддоме они 12 лет растили неродных детей, причём одна из девочек попала в мусульманскую семью и воспитывается по строгим законам ислама.
В комнате сына Анонимуса ждали четыре человека.

II

В комнате сына находилось четыре человека.
За большим деревянным столом сидел плюгавый мужичонка в несвежей майке и старых спортивных штанах с некогда алыми лампасами. Мельком взглядывая на стоявших перед ним людей, он быстро и неаппетитно ел. Грязными пальцами он хватал чищенную варёную картофелину, макал её в соль, в растопленное масло, откусывал половину и, сопя и роняя крошки изо рта, начинал чавкать. Капли масла впитывались в свежеструганные, хорошо пригнанные доски стола, но плюгавый не обращал на это внимания. По-птичьи склонив покрытую неопрятным белым пухом голову, он короткой вилкой цеплял кусок копчёной рыбы. Потом хватал пучок зелёного лука и долго с наслаждением давил его в солонке, рассыпая соль по столу. Хватал жирной рукой гранёную рюмку с мутной жидкостью, морщась, запрокидывая голову, двигая большим плохо пробритым кадыком, выпивал и, смахнув слезу, хрустел перьями лука.
Плюгавому прислуживал подросток примерно четырнадцати лет в длинной холщовой рубахе и босой. Движения его были точны и бесшумны. Бледное, обрамлённое зачёсанными за уши русыми волосами оставалось абсолютно бесстрастным. И, чем более отрешённым выглядел подросток, тем больше раздражения выказывал плюгавый. В какой-то момент он вдруг поперхнулся и начал надрывно кашлять, не прикрывая рта. Подросток кинулся, было, на помощь, но плюгавый только досадливо отмахнулся, отпил из стакана бледно-розовой жидкости и с нескрываемой злобой уставился на тех, кто стоял перед ним.
Перед ним в одинаковых чёрных рабочих фартуках и с одинаковыми же топорами за поясами стояли два дюжих чернобородых мужика. Глаза их неотступно следили за трапезой плюгавого, а тот, непрестанно чувствуя этот взгляд, всё более ожесточался какой-то мелкой и подлой ненавистью.
– Ну что, работнички-и, – неожиданно заговорил плюгавый с каким-то невыразимым остервенением, подвывая в конце каждой фразы. Он всё пытался наколоть вилкой непослушный кусок колбасы и от этого распалялся ещё сильнее. – Устали-и? Наработали-ись? Жрать, небось, хотите-е?
– Дак, урок исполнен, хозяин, – после паузы и с достоинством ответил чернобородый детина.
– А вешалочка-а? В баньку мне вешалочка-а?! – в бешенстве закричал плюгавый. Голова его на тонкой шее дёргалась как у припадочного.
– Но темно же, хозяин, света нету, – возразил другой чернобородый.
Плюгавый вдруг вскочил, одним движением смахнул со стола тарелки с остатками еды и молча уставился на мужиков. Под немигающим взглядом хозяина работники потоптались, переглянулись и вышли.
– Хорошо, хозяин, будет тебе вешалочка в баню, – странно усмехаясь, сказал уже в дверях один из чернобородых.
И они вышли. Плюгавый в изнеможении опустился на табурет.
Подросток тихо собирал разбитую посуду. На улице за стеной раздавался сдержанный смех. Потом послышалось тихое поскрипывание, словно в стену впивалось что-то острое и живое. Внезапно плюгавый снова вскочил на ноги и матерно ругаясь опрометью бросился вон. Подросток и Анонимус выбежали следом.
На улице всё разъяснилось. Чёрная кожаная куртка малого размера оказалась аккуратно пришпилена к деревянной стене дома новенькими блестящими саморезами. Плюгавый, совсем потеряв голос, бросился было с кулаками на своих работников, но один из них легко отшвырнул его в сторону.
– Никшни, не дома, – с ласковой угрозой проговорил другой слуга, взявшись за топор.
И, тут, во внезапно наступившей тишине отрок поворотил своё прекрасное спокойное лицо ко всё ещё сжимавшему в руках молоток для мяса Анонимусу, и прошептал:
– Его здесь нет.
Сразу после этих слов страшный грохот потряс окрестности.

III

Страшный грохот потряс окрестности. Анонимус инстинктивно прикрыл голову руками, словно опасался, что сейчас сверху начнут падать голубые осколки расколовшегося неба. Но ничего такого не произошло. Гром постепенно стих и неожиданно стал слышен настойчивый звук телефонного звонка.
Это был обычный звонок обычного городского телефонного аппарата. Сколько помнил себя Анонимус, он никогда не любил телефонные звонки. Заслышав эти назойливые трели, он всегда вспоминал зелёное школьное отрочество, семейный ужин перед телевизором, заговорщицкий мамин шёпот: «Тебя к телефону» и резкий голос одноклассницы, за которой он так давно пытался ухаживать:
– Чтобы я тебя больше у своего дома не видела! Ты меня понял?
Анонимус тогда две недели не ходил в школу, прячась от позора по кинотеатрам и заброшенным стройкам. Он ушёл бы из дома, лишь бы не отвечать и не отмалчиваться на материнские расспросы, но была зима и ему некуда было пойти. Однажды, когда Анонимус неумело курил, подражая герою в пятый раз просмотренного советского боевика сидя в подвале своего подъезда, внезапно открылась дверь и в подвал зашла уборщица, с которой Анонимус был приучен здороваться. Анонимус ждал скандала и немедленного разоблачения. Но уборщица сказала только, что не будет ему мешать, поставила вёдра и удалилась.
Этот эпизод прервал его добровольное изгнание. К радости и удивлению Анонимуса никто особо не интересовался причинами его двухнедельной отлучки. И в то же время Анонимус раз и навсегда с облегчающим смирением принял то, что отныне все неприятности, все измены, болезни и смерти, будут приходить в его жизнь в виде телефонных звонков. Потом он принял в свою судьбу и противоположное условие. Везде, где ему сопутствовало счастье, и удавалось добиться успеха, Анонимусу приходилось первому звонить по телефону. Поначалу это было даже забавно. Потом стало раздражать. Потом он также принял это частью своей жизни, как и то, что родился мужчиной или необходимость убивать. Потом, торгуясь с судьбой, Анонимус вовсе перестал подходить к телефону.
Но в этот раз – подошёл.
– Алло, – сказал он в шипящую пустоту эфира, отметив мимоходом, что у него дрожат руки.

IV

– Алло, – немедленно отозвались Анонимусу.
Отвечавший Анонимусу говорил по-русски со старомодной чистотой и с тем мимолётным акцентом, по которому знающие люди всегда отличат европейца.
– Добрый вечер. Извините, что обращаюсь к вам, – тут Анонимус поневоле хмыкнул, – в такое позднее время, но, увы, выбора у меня нет.
Дальше Анонимус слушал не перебивая. Со слов его удалённого собеседника выходило, что Джезивье и ван Олтен, – голландские астрономы, пропавшие два года назад на научном семинаре в Москве, – совершено случайно были обнаружены рядом с его, Анонимуса, собственным домом. Надежда и тревога семей и учёного сообщества не поддаётся описанию. Ведь за всё время от пропавших астрономов не было никаких известий, ни малейших следов. Никто не обращался за выкупом. В гостиничных номерах ни следов, ни отпечатков. Пустота.
– Согласитесь, абсурдная история: два иностранца в абсолютном порядке выезжают из гостиницы, садятся в такси и по пути в аэропорт бесследно исчезают. Но теперь, благодаря вашей небольшой, м-м-м, – мужчина на том конце провода подбирал подходящее слово, – потребности, оба учёных нашлись в полном здравии.
Анонимус похолодел. Трясущейся рукой он вытер совершенно мокрое лицо. В ушах у него шумело, а ноги предательски подкашивались. Во рту было отвратительно пресно, как будто он впервые ощутил вкус собственной слюны.
– Мы не осуждаем вас, – спокойно и строго продолжал голос. – Наоборот, именно вы можете помочь нам в решении одной небольшой проблемы. Дело в том, что оба астронома наотрез отказались возвращаться в Европу и поддерживать любые связи с семьями. Причин не называли. Игнорировали любые попытки контакта не на русском языке. И нам пришлось ограничиться наблюдением.
– Однако из достоверных источников, – продолжал бесплотный голос частного детектива, – стало известно, что оба экс-учёных намерены в ближайшее время покинуть посёлок, в котором они скрывались. Единственный способ сделать это – служба экспресс доставки образцов атмосферного воздуха, используемая научной станцией рядом с посёлком. И, самое главное, – тут голос сделал смысловое ударение, – с ними полетит тот, кто вам нужен.
Стёкла дома снова задребезжали от рёва реактивных двигателей. Анонимус молча положил трубку телефона на рычаги и так же молча бросился бежать.
Да и что он мог сказать?

V

– Ну что я вам могу сказать, – немолодая женщина в белом халате снова затянулась папиросой. – зарплаты у нас, откровенно говоря, нищенские. Да и живём мы в таких условиях, в каких вы, например, жить бы точно не стали. Эти образцы, их же, откровенно говоря, отправляют и днём и ночью, – Анонимус кивнул, – а иногда, как сейчас, серией как зарядит, так хоть спать совсем не ложись. Это у вас и то какой грохот стоит, а у нас тут, откровенно говоря, и выхлоп и электричество моргает. А институт всё требует – давай, давай. Ведь до смешного доходит. Садишься вечером после смены ужинать. Телевизора у нас нет, откровенно говоря, – мы фильмы по Интернету смотрим. Так вот, только сядешь к монитору с тарелкой, – гаснет свет. А у нас ведь всё от электричества, газ так и не провели. Ну, ничего, сидишь, кушаешь при свечах. Только ложку положишь, глядь – дали свет. Идешь быстрее чайник ставить и кино перезапускаешь. И только сядешь к монитору с чашкой и конфеткой, – женщина улыбнулась жёлтыми зубами, показывая, как она любит конфеты, – гаснет свет. Такая наука кого хочешь достанет, откровенно говоря. Я потом посмотрела, как кино называется, знаешь как? – Анонимус покачал головой, думая о том, что эта женщина испытывает дефицит внимания. – «Не бойся темноты»… Да, самой смешно, но я его так и не посмотрела. Денег не хватает ведь не то, что на генератор. На бесперебойник самый простой, откровенно говоря.
Или вот ещё случай. Поехала я в город за комплектующими. И вдруг машину начинает бросать на дороге. А ведь лето и дорога сухая, а едешь как по льду. Ну, остановилась кое как. Выхожу, глядь, а колесо левое заднее всё спущено. А вечер уже, почти ночь, откровенно говоря. Ну посветила фонариком. На моё счастье оказалось, что не пробило колесо, а что-то с ниппелем случилось. Выкручиваю его. Да, на моей машине он как в велосипеде выкручивается. Оглядываюсь, вижу метрах в пятидесяти огни, там, СТОшки всякие для грузовиков, и так далее. А где ремонт, там и запчасти. Иду к ним – хоть советом, да помогут. А потом я так смотрю, что мне этот грузовой авторемонт и не нужен. Смотрю, что недалеко уже явно магазин светится. А пробраться к нему можно только через узкий проход между двух глухих стен. Стены старые, кирпичные. Вода по ним сочится. Я в этот проход заглядываю и у меня прямо мороз прямо по коже, откровенно говоря. Чувствую, что в этом проходике промеж обоссаных облупившихся стен самый древний ужас обитает. Я только смотрю в его сторону, а он уже кольца распускает свои. Если же я шаг шагну, то тут мне и пропасть. Я даже не помню, как назад повернула. Помню только, мысль что если не побегу, то я погибла, да не так, что заболела или умерла, а именно, что погибла навсегда. И я бегу. Бегу как никогда в жизни не бегала даже в детстве, когда от пьяного отца спасалась.
– Сколько стоит бесперебойник? – не выдержал Анонимус.
Услышав сумму, он мысленно присвистнул, но всё же снова бегом направился к дому.
Но в этот раз добежать до дома ему не пришлось.
Миновав разросшиеся кусты облепихи крушиновидной, он увидел подъездную дорожку к коттеджу, а на дорожке Фольксваген жены. Анонимус резко остановился и даже отступил на шаг.
– За достойную жизнь! – внезапно раздался голос.
Анонимус осторожно заглянул за куст.

VI

– Достойную жизнь – гражданам великой страны! – произнёс загорелый и подтянутый молодой мужчина. – За минувшее десятилетие мы многое прошли, – читал он из маленькой трёхцветной книжицы ровным поставленным голосом. – Были и успехи, и испытания. Однако именно благодаря доверию и поддержке народа нам удалось решить многие острейшие проблемы.
– Вместе мы победили сепаратизм, преодолели жесточайший кризис лихих 1990-х. Россия за эти годы решила долговые проблемы, и созданные в 1990-е годы, и доставшиеся в наследство от СССР.
Прямо перед чтецом сидел примотанный скотчем к стулу худой небритый человек. Его рыжие патлы упрямо выбивались из-под синей бейсболки. Карие глаза за толстыми стёклами очков смотрели скорее равнодушно, чем насмешливо.
– В период мирового экономического кризиса 2008–2009 годов Россия не уменьшила, а увеличила объёмы социальной поддержки граждан – это результат целенаправленных и ответственных действий власти, которая не растратила ресурсы, а накопила резервы для преодоления экономических невзгод. Так что это пока только разминка. А ты, будешь продолжать выебываться, получишь еще пиздюлей. Так что сиди тихо, и не вякай, а не то до конца жизни под себя кровью ссать будешь.
Заметив брезгливость во взгляде примотанного к стулу декламатор сделал, было, к нему несколько шагов, но сдержался. Помолчав немного и переведя дух, он продолжал читать:
– Нас всех не устраивает многое. Это и сохраняющаяся бедность, и всё ещё плохой предпринимательский климат, и распространённость коррупции, и неэффективность деятельности значительной части чиновников по решению проблем людей, включая обеспечение безопасности граждан. Эти проблемы появились не сегодня и не вчера, но на фоне успешного решения иных важнейших вопросов они особенно нетерпимы. Похоже, тебе, пидарок, эти пиздюли в прок не пошли. В следующий раз, не отделаешься разбитыми очками. Надо будет тебя в очко выебать а потом заставить чтоб ты съел собственное дерьмо. Готов заняться этим самолично.
Похоже было, что от собственной угрозы чтец пришёл в самое благостное расположение духа. Радостно гоготнув он снова вернулся к тексту:
– Размер пенсий в России заметно повышался на протяжении всех последних лет. Даже в самый разгар мирового экономического кризиса этот процесс не был остановлен. Продолжится он и в будущем. Мы обеспечим долгосрочную устойчивость и самодостаточность пенсионной системы, рост пенсий и других социальных выплат. Итак, ты понял, сучёнок? И деду тому на митинге ты сам руку и сломал, а не мои охранники. Ты и твои дружки. И, если надо будет, сам дед это с радостью подтвердит. С радостью, ты понял? Сказать что-то хочешь? – Внезапно он одним движением холёной руки сдёрнул липкую ленту со рта задержанного и наклонился над ним. – Хочешь еще пиздюлей? Ты их получишь и очень скоро.
– Никакой власти – никому, – тихо и внятно ответил Филипп Костенко.
Анонимус отвернулся. Его мутило. Мир вокруг него качался и размазывался разноцветными пятнами.
– Никакой власти – никому, – прошептал он и помотал головой в надежде проснуться. Проснуться не удалось, но ему стало гораздо легче.

Не в сети

Подвал раздела

Работает на FluxBB 1.5.11 (перевод Laravel.ru)