Современная история иркутского анархизма.

DVS · 11.10.2010 09:38

Нашел некий материал на эту тему. Прошу ознакомится:

Игорь Подшивалов

Анархизм — не анархия

В марте 1980 года на первом курсе филологического факультета Иркутского университета в одном экземпляре вышел первый номер рукописного журнала «Архивариус». Издан он был всего одним студентом (автором этих строк), но привлек к себе внимание не только студентов, но и преподавателей. Интерес к журналу объясняется не качеством материала, а самим фактом появления такого издания. В двух–трех последующих номерах приняли участие уже несколько студентов, но вскоре интерес к самиздату пропал у большинства, и только двое продолжали упорно выпускать номер за номером. Всего за три года вышло восемь номеров «Архивариуса», в которых наряду со стихами и рассказами — первыми пробами пера — появились и статьи под названиями «О свободе и авторитете», «Анархизм», эссе о Кропоткине и Бакунине, о народовольцах.

Мне посчастливилось откопать в университетской библиотеке книги, выпущенные в 20–х годах издательством анархо–синдикалистов «Голос труда», которые не востребовались читателями почти 60 лет и, видимо, поэтому не попали в спецхран. Поэтому я очень рано познакомился с трудами Бакунина, Кропоткина, Прудона, Малатесты, Жана Грава и Луизы Мишель. Из них я черпал сюжеты для своих материалов в «Архивариус». Кроме того, очень подробно законспектировал брошюру Элизе Реклю «Анархия», а также несколько работ Кропоткина — «Речи бунтовщика», «Хлеб и воля», «Анархия, ее философия, ее идеал» и пустил эти конспекты по рукам моих знакомых. Интерес же к анархизму пробудился у меня еще в школе после знакомства с книгой Н.М. Пирумовой о Бакунине и со статьями Л.Н. Толстого о христианском анархизме.

В результате такой «агитации» весной 1982 года на факультете сформировался узкий круг единомышленников из четырех человек, назвавший себя федерацией иркутских анархо–коммунистов. Ничем замечательным эта «организация» себя не проявила, кроме ношения черных рубах, но спустя год трое из четырех приняли участие в издании нового альманаха «Свеча».

В обращении к читателям мы написали: «Свеча — это нечто среднее между искрой и факелом. И от Вас зависит, потухнет ли она от Вашего равнодушия или возгорится и поможет увидеть нам лица друзей. Это и есть наша главная задача — объединить литературные силы нашего факультета. Помимо объединения тех, кто пробует свои силы в литературе, редакция ставит перед собой следующие задачи: борьба с тем, что мешает нам вести образ жизни, соответствующий нашим идеалам — аполитичностью и снобизмом. Возникает вопрос — насколько наш альманах будет соответствовать традициям самиздата. Ответ предлагаем найти самому читателю». Подробная хронология событий, связанных с альманахом «Свеча», была впоследствии описана в газете «Советская молодежь». Судьба «Свечи» представляет собой одну из самых ярких страниц истории иркутского «самиздата», и освещена в данной книге.

«Живет на свете человек. Ест картошку, смотрит ТВ, может быть, тоскует о чем–то. Молодой человек, заметим. И вот однажды он отращивает бороду, начинает читать Сартра или Кропоткина, Веды или молодого Маркса, странно смотреть в ответ на сальности и ощущать, что деньги утекают меж пальцев до того, как проникнешься возможным смыслом этих маленьких кружочков, а потому смысла не имеют.

Работает он теперь дворником, или, вполне возможно, сторожем, или кочегаром в котельной, получает прелесть утренних туманов и на полсотни меньше, чем приятель–инженер. Его гости до утра пьют чай и не только чай, остужая саднящие от речей глотки. Его жена варит суп из концентратов и улыбается. Поколение дворников... Партизаны подпольной Луны...»

Это, как ни странно, цитата из статьи Михаила Дронова «Поколение дворников слушает ветер», опубликованной в газете «Советская молодежь» в 1988 году. К нему эти слова отношения не имеют, а вот ко мне самое прямое. Итак, за два дня до защиты диплома я узнал, что не допущен до защиты за «гражданскую и политическую незрелость», а в характеристике было черным по белому написано — «за пропаганду анархизма». Диплом получил через несколько месяцев. С 1984–го по 1990-й годы не имел постоянного места работы, так как вынужден был увольняться в среднем раз в 3–4 месяца. Но в эти же годы я «вышел» на множительную технику и на работников библиотеки, имевших доступ к спецхрану, в результате чего изрядно пополнил свой багаж знаний по анархизму.

В 1988 г. в Иркутске кипела общественная жизнь, устраивались даже митинги и демонстрации. А 4 июля 1988 года в городе появилась первая политическая организация «Социалистический клуб». Политические принципы клуба были составлены бывшими «свечистами», которые решили возродить свой альманах и в том же месяце выпустили четвертый номер «Свечи», после четырехлетнего перерыва. Но на сей раз он вышел уже тиражом 12 экземпляров, а в «Соцклуб» входили несколько десятков человек — интеллигенция, студенты, рабочие. Из «Социалистического клуба» вышли практически все лидеры партий и движений — дээсовцы, кадеты, христианские демократы, анархо–синдикалисты, но в 1988–м все они были вместе, все были просто «неформалы».

Мы узнали, что в Москве проводится конференция Федерации социалистических общественных клубов (ФСОК), и я прибыл в Москву, где встретился с активистами анархо–синдикалистской группы «Община» и установил с ней информационную связь. Вернувшись в Иркутск, сколотил подобную группу из членов Социалистического клуба.
В октябре 1988 года наша группа провела первый в городе несанкционированный митинг, направленный против так называемых «Временных правил о порядке проведения митингов и демонстраций». Первый суд и первый штраф. Штраф в сорок рублей составлял половину моей ежемесячной зарплаты. Впрочем, деньги на уплату штрафа мне собрали неформалы.

Одним из первых дел Социалистического клуба стали раскопки на предполагаемом месте расстрелов жертв сталинских репрессий на десятом километре по Якутскому тракту. На этом месте в лесу находится бетонная стена, о которой ходило много темных слухов. В июле 1988 года группа соцклубовцев отыскала эту стену и обнаружила в земле несколько пистолетных и винтовочных гильз. Для проведения раскопок была сформирована отдельная группа под названием «Стена», в которую, кроме автора этих строк, вошли Михаил Кулехов, Евгений Куцепалов, Александр Антонов, Геннадий Дмитриев, Юрий Василевский (г. Петропавловск–Камчатский). Известие о находке облетело город.

Появились статьи в местных газетах. Родственники репрессированных стали приезжать к загадочной стене, привозить цветы и писать фамилии своих погибших родных. Не осталось в стороне и областное управление КГБ. Любопытный факт: спустя год, в июне 1989–го, в газете «Неделя» (воскресное приложение к газете «Известия») был опубликован текст «Восстановить честное имя», в котором тогдашний заместитель председателя КГБ СССР генерал–полковник В.П. Пирожков несколько строк посвятил начинанию Соцклуба, дав ему свою оценку:

«Неожиданно в 1988 году группа иркутян организовала неформальное объединение под названием «Стена», обнаружив недалеко от города старые (относящиеся к 30–м годам) сооружения полигона для испытания минометов и объявив их «местом массовых расстрелов и захоронений». Дело дошло до того, что в этом месте начались раскопки. Многие родственники репрессированных стали возлагать цветы и писать фамилии на бетонной стенке. А организаторы «Стены» раздували страсти, утверждая, что органы КГБ якобы тормозят процесс реабилитации и умышленно скрывают от народа места казни.

А для увековечивания памяти погибших в Иркутске было создано областное общество «Мемориал», которое занялось поиском мест захоронения жертв необоснованных репрессий, восстановлением доброго имени каждого, оказанием помощи родственникам пострадавших, подготовкой к сооружению памятников. Соучредителями общества, наряду с отделением Союза писателей РСФСР, областным Советом ветеранов войны и труда, обкомом ВЛКСМ, газетой «Советская молодежь» и др., выступила также комсомольская организация Управления КГБ. Среди сотрудников управления был проведен сбор добровольных пожертвований в фонд «Мемориала».

В Управление КГБ поступает много писем, в которых выражается благодарность чекистам за их труд по восстановлению истины и справедливости. Таких примеров можно привести немало».

Соцклубовцев в соучредители «Мемориала», конечно, не пригласили. Создав группу «Стена», анархисты положили начало этой организации, но, как всегда, впоследствии остались за бортом. Через год останки расстрелянных были найдены в другом месте. Но все–таки инициатива поисков «Стены» принадлежала местным неформалам.

В апреле 1989 года в Соцклуб обратились жильцы дома по улице Фурье, который должны были передать крупной промышленной конторе «Востсибнефтегазгеология». Анархисты пришли на насильственное выселение в качестве свидетелей, но оказались обвиняемыми. Против меня, а вскоре и против еще семерых человек, включая хозяев дома, было возбуждено уголовное дело. Я шел по трем статьям — организация массовых беспорядков, сопротивление представителям власти, нанесение телесных повреждений сотруднику милиции. Кроме меня, под уголовное обвинение попали еще два анархо–синдикалиста — Сергей Позников и Владимир Тапхаев. Им вменялось в вину только сопротивление. Таким образом, на первый съезд Конфедерации анархо–синдикалистов, проходивший 1–2 мая 1989 года в Москве, трое из четырех иркутских делегатов приехали подследственными. После съезда была проведена пресс–конференция, на которой я рассказал западным журналистам о «делах наших скорбных». Вернувшись в Иркутск, мы решили провести первую в области коллективную голодовку, которая началась 23 мая возле обкома КПСС, в сквере им. Кирова. Голодали восемь человек. Из анархистов, кроме подследственных, в акции участвовал рабочий авиазавода Николай Фокин. Акция получила широкий резонанс. Иркутская студия документальных фильмов даже сняла 15–минутный фильм «Голодовка», который дважды демонстрировался по телевидению и шел в кинотеатрах перед фильмами в виде киножурнала.

Следствие длилось семь месяцев. В августе парижская газета «Русская мысль» в рубрике «Репрессии, преследования» опубликовала сообщение из Иркутска. В нем говорилось о пресс–конференции, устроенной находящимися под следствием тремя анархо–синдикалистами. О том, что против нас возбуждено дело по обвинению в «хулиганстве» и «сопротивлении работнику милиции» по факту сопротивления насильственному выселению жильцов из предназначенного под снос дома. Что Кировский райисполком запретил назначенный на 12 августа митинг, посвященный делу анархо–синдикалистов.

В октябре в Париже проходил 46–й съезд Французской Рабочей партии, который принял обращение к советскому правительству с требованием прекратить репрессии против анархистов в Иркутске. Благодаря поддержке активистов КАС из разных городов, а также солидарности, проявленной французскими троцкистами, которые провели пикет возле советского консульства, уголовное дело так и не было доведено до суда и было прекращено в декабре 1989 года со странной формулировкой — «вследствие изменения обстановки».

Между тем в стране начались первые демократические выборы. Анархисты решили не оставаться в стороне. Семь активистов социалистического клуба стали кандидатами в депутаты Советов разных уровней. Меня выдвинул Академгородок. Я пошел на это дело для того, чтобы получить доступ к средствам массовой информации (а в то время кандидату в депутаты предоставлялся даже бесплатный телеэфир) и как можно шире пропагандировать программу анархо–синдикалистов, а в случае избрания делать все возможное для претворения этой программы в жизнь...

Мне удалось провести более 30 встреч с избирателями, в том числе на предприятиях и в воинских частях, и трижды выступить по телевидению. Всюду я начинал с того, что представлялся активистом КАС и как можно подробнее излагал нашу программу. В результате прошел во второй тур выборов и набрал около 40% голосов. Я не попал в областной Совет, но цель была достигнута. Анархизм в Иркутске перестал быть пугалом.

Анархисты принимали активное участие во всех политических акциях в Иркутске. На каждом митинге выступал представитель КАС и развевался черно–красный флаг. Четыре месяца группа собирала подписи за отмену Шестой статьи Конституции и вела агитацию против государственности как таковой. Каждую субботу, и летом, и зимой, группа выходила на площадь перед Торговым комплексом и распространяла анархистскую литературу. И так четыре года. В марте 1991–го «КАСовцы» собрали для бастующих шахтеров Кузбасса 11 тысяч рублей и свыше тонны продуктов. Все собранное было за трое суток доставлено в Кемерово на грузовике. Транспорт и охрану предоставил председатель Иркутского облисполкома Ножиков. В группе сопровождения было три анархиста. Приехав в Кемерово, мы сдали гуманитарную помощь в Союз рабочих комитетов Кузбасса.

В июле 1990 года иркутская организация КАС организовала на Байкале конференцию анархистов Сибири и Дальнего Востока, на которой была образована КАС Зауралья.

Нужно отметить, что в течение почти трех лет каждую пятницу «КАСовцы» проводили лекции и диспуты в одном из университетских корпусов, и через эти семинары прошел не один десяток людей. Благодаря этим регулярным лекциям, уличной агитации и постоянному присутствию на страницах местной печати, организации и индивидуальные члены КАС появились в восьми населенных пунктах Иркутской области и Забайкалья. В момент наивысшего подъема Иркутская организация КАС насчитывала двадцать постоянно работающих активистов в Иркутске и еще девять человек в области.

В августе 1991 года автор этих строк оказался в Москве на Федеральном Совете КАС, где представлял организации Восточной Сибири и Дальнего Востока. В дни путча мне посчастливилось находиться возле Белого Дома, построить баррикаду под черно–красным флагом возле СЭВ, вошедшую в историю как баррикада №6. Еще два анархиста из Иркутска — Алексей Просекин и Николай Фокин (участник голодовки 1989 года) — были вместе с Московским союзом анархистов возле 23–го подъезда Белого Дома.

Иркутская областная организация КАС существует по сей день, имея активистов в Иркутске, Ангарске, Шелехове и Усолье–Сибирском, мы выступаем под названием Федерация Анархистов Иркутска (ФАИ). В 90–х годах было еще много всего: участие в экологических лагерях в Волгодонске, Чехии, на Кольском полуострове, реставрационные работы в родовом имении М.А. Бакунина Премухино (Тверская область), участие в юбилейной бакунинской научной конференции в 1994 году и многое другое.

Но все это выходит за рамки 80–х годов и является предметом другого исследования.

http://www.slovo.isu.ru/ud/anarch.htm

Марина · 21.11.2010 16:28

А кто-нибудь есть из Улан-Удэ?

Volunteer · 22.11.2010 01:50

Марина пишет:

А кто-нибудь есть из Улан-Удэ?

у меня есть две знакомые экстремистки из Улан-Удэ. ну да вы их наверное знаете))

Кот Ученый · 22.11.2010 17:13

Марина, а вы напишите в раздел "Сибирь и Дальний Восток" http://forum.anarhist.org/forum/22/ Заодно поищете анархистов из других сибирских городов.

Марина · 26.11.2010 18:12

у меня есть две знакомые экстремистки из Улан-Удэ. ну да вы их наверное знаете))

Интересно, а как их зовут???

Volunteer · 26.11.2010 20:49

Марина пишет:

Интересно, а как их зовут???

Надежда Низовкина и Татьяна Стецура.

Марина · 30.11.2010 13:24

Спасибо, но я их не знаю((

Ассоциация Движений Анархистов

Объявление

#1 11.10.2010 09:38

Современная история иркутского анархизма.

#2 21.11.2010 16:28

Re: Современная история иркутского анархизма.

#3 22.11.2010 01:50

Re: Современная история иркутского анархизма.

#4 22.11.2010 17:13

Re: Современная история иркутского анархизма.

#5 26.11.2010 18:12

Re: Современная история иркутского анархизма.

#6 26.11.2010 20:49

Re: Современная история иркутского анархизма.

#7 30.11.2010 13:24

Re: Современная история иркутского анархизма.

Подвал раздела